«ЗДРАВСТВУЙ, БРАТ, ПИСАТЬ ХОРОШО ОЧЕНЬ ТРУДНО!»
В прошлом веке на Ставрополье трудилось в общей сложности более ста членов Союза писателей и примерно столько же литераторов, авторов двух-трех и более книг. К сожалению, имена некоторых из них забыты читателями, их знают только специалисты и те, кто когда-либо листал уникальную книгу-указатель «Писатели Ставрополья», изданную в 1974 году тиражом три тысячи экземпляров. Это была первая, но не последняя попытка систематизировать сведения о литературной жизни Ставропольского края. В указатель попали почти шестьдесят авторов, писавших и издававших книги на русском, карачаевском, черкесском, абазинском и ногайском языках до 1973 года.
Около двадцати страниц указателя отведены Илье Чумаку (настоящая фамилия Чумаков, писал он также под псевдонимами Ал. Кривцов, В. Ярцев, И. Клен). Это был в свое время весьма популярный журналист и писатель, не забытый и ныне, как например, Семен Бабаевский, Георгий Шилин, Андрей Губин, Александр Екимцев, Абдулах Охтов, Осман Хубиев и другие, ставшие гордостью Ставрополья и известные за его пределами.
Илья Васильевич Чумак родился 2 августа 1912 года в селе Старая Полтавка Саратовской губернии. Писать начал рано. Его первые стихи и рассказы были опубликованы в альманахе «На подъеме» в 1931 году. Последняя прижизненная книга Чумака «Живая россыпь» вышла в свет в 1967 году, в год его трагического ухода из жизни. Издавался он и после смерти, что редкость для провинциального писателя. В этом прежде всего заслуга критика Ефима Кабаченко и старшего сына Владимира Чумакова, которые любовно отобрали лучшее в отдельный том под названием «Марьины колодцы». В него вошли повести «Марьины колодцы», «Трое за Манычем», «Буруны», «По волчьим следам», рассказы об Апанасенко и о Доваторе, новеллы и очерки. Книга вышла в свет в Ставропольском книжном издательстве в связи с шестидесятилетием со дня рождения Ильи Васильевича. В 1982 году произведения Чумака вновь были переизданы отдельной книгой под названием «Трое за Манычем». Так общественность края отметила семидесятилетие писателя.
Уверен, что произведения Чумака были бы переизданы и в 1992 и в 2002 году, но увы, времена изменились. Ныне и живые писатели с великим трудом издают свои книги, и то только в том случае, если находят спонсоров. А их найти практически невозможно.
Жизнь Ильи Васильевича была трудной, и, к сожалению, короткой. В юности будущий писатель учился и воспитывался в трудкоммунах в Орле, Ростове, Краснодаре, в колониях имени Горького, Дзержинского, знавал лично знаменитого педагога Макаренко. Там он приобщился к журналистике, потом переехал на Ставрополье, работал в газетах «Молодой ленинец», «Орджоникидзевская правда» (ныне «Ставропольская правда»), дружил с Семеном Бабаевским, Эфенди Капиевым, Карпом Черным и другими молодыми литераторами тридцатых годов, участвовал в Великой Отечественной войне.
Его первая скромная книжка «Атака» вышла в Ставрополе в 1944 году, вторая – в 1946 году под названием «В начале мая». В нее вошли рассказы «Акация у окна», «В степи», «Лодка на волнах», «Верность», «Вера», «Отец», «Весна», «Ночью», «У костра» и ряд других. Талантливого автора заприметил тогдашний руководитель краевой писательской организации Иван Яковлевич Егоров, автор известных романов «Буйные травы», «Третий эшелон», повестей «Роза – дочь Алана» и «Море Сарматское».
Егоров считал, что Чумак, как и Бабаевский, Капиев, Туренская, Марьинский, самые перспективные молодые литераторы сороковых годов. И он не ошибся. Звезда Бабаевского взошла после войны, когда он написал знаменитый роман «Кавалер Золотой Звезды», был принят в Союз писателей, затем его членами стали Валентина Туренская, Илья Чумак и другие.
Илья Васильевич был великим тружеником. Более тридцати лет он проработал в газетах, изъездил Ставрополье вдоль и поперек, выполняя редакционные задания, написал сотни корреспонденций, статей, очерков. И прав его товарищ по перу А. Колосков, когда сказал в своих воспоминаниях о Чумаке так: «И если бы собрать все, что написано им в результате этих журналистских поездок, набралось бы не меньше десятка томов. Он принадлежал к числу тех, не так уж многочисленных литераторов, которые не преувеличивают значение своего таланта и умеют строго оценить собственные возможности. Помню, как-то в редакции «Ставропольской правды» (было это в 1943 году, когда Илья Чумак после тяжелого ранения вернулся с фронта) мы, группа журналистов, заспорили о том, кто имеет право состоять в Союзе писателей и с полным основанием называться писателем.
В споре было высказано мнение, что у нас слишком много писателей, что литературе нужны только большие, первоклассные таланты. Оспаривая это утверждение, кто-то припомнил слова Чехова, что в литературе маленькие чины так же необходимы, как и в армии. Илья Чумаков, до того безучастно и с какой-то грустью слушавший спор, вдруг оживился и повеселел.
– Вот это верно, – воскликнул он по поводу чеховского мнения, – Попробуй воевать одни генералы. А что солдаты, рядовые без генералов? И те и другие нужны».
Далее Колосков вспоминает: «Существуют на свете «счастливые» (а может быть, на самом деле самые несчастные) литераторы, которые могут писать о чем угодно, не покидая своих удобных квартир и пользуясь в качестве материала для увесистых книг тем, что вычитали из других книг, газет и журналов, услышали по радио или от шоферов такси. Илья Чумак не принадлежал к такого рода литераторам. В основе всего написанного им лежит подлинное знание жизни и людей, всего того, о чем он написал».
Я знал Илью Васильевича в течение двадцати лет. А познакомился с ним в далеком 1947 году, когда мне было тринадцать лет, на Сенгилеевском озере. Он, как Егоров, Черный и другие, был заядлым удильщиком. Каждую неделю на машине «Ставропольской правды» или пединститута они приезжали на море Сарматское ловить сазанов и карасей. А я, школьник, ходил туда из Ставрополя пешком. Помню, наловил рыбы, иду берегом и увидел загорелых мужиков, которые приехали на грузовичке; тоже собираются домой.
– Дяденьки, возьмите меня!
Они взяли. Более того, я стал членом их рыбацкой компании на многие годы вперед, узнал, что они журналисты и даже писатели. Они стали моими учителями, наставниками не только в рыбацком деле, но и в журналистике, литературе.
Через двенадцать лет после этой встречи вышла моя первая скромная книжка, через пятнадцать меня приняли в Союз писателей и я стал даже одним из руководителей краевой писательской организации, заместителем Карпа Григорьевича Черного.
За неделю до смерти в 1967 году Ильи Васильевича я был у него дома на улице Советской. Он встретил меня такими словами:
– Здравствуй, брат, писать хорошо очень трудно! И в этом я убедился, прочитав книжку Эрнеста Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой». Я тебе ее дарю. Учись у него стискивать, сжимать текст, чтобы словам было тесно, а мыслям просторно.
– Вы один из моих учителей, Илья Васильевич, – сказал я, глядя в его уставшие глаза и не подозревая, что это моя последняя встреча с ним. С той поры прошло тридцать пять лет…
Да, Илья Чумак учил нас, молодых литераторов, писать кратко, сжато, как он любил говорить, «стоя босиком на колючках». Писать ничего не выдумывая, все, что пережито тобой, что увидено собственными глазами.
Илья Васильевич, как и Хемингуэй, прежде всего описывал героическое. В основе всех его произведений лежат героика гражданской войны, героика войны против гитлеровского нашествия и героика социалистического строительства. Он ненавидел все низменное, пошлое, все, что чернит души людей.
Написал это я, и потянулась моя рука к книге «Трое за Манычем». Нашел в ней новеллу «На верную смерть». Вот она целиком:
«Был в полку ставропольских добровольцев рядовой конник Любенко. Неважный конник. Обычно уже все сидели в седлах, а он продолжал возиться с подпругами и путаться в поводьях. Подсмеиваться над ним старались тайком: по своим годам Любенко был старше всех.
И кто бы подумал, что этот давно поседевший конник, отвоевавший свое еще в годы гражданской войны, был способен совершить подвиг, который решил исход всей боевой операции под деревней Подъяблоня.
…Чтобы не допустить во время предстоящего боя быстрой подброски резервов противника, надо было взорвать в его ближайшем тылу речной мост. Но как это сделать? На мосту и вокруг него неусыпные дозоры. На каждый шорох в прибрежных кустах вмиг нацеливается десяток пулеметных и автоматных стволов. Там – верная смерть!
Вызывая добровольцев на взрыв этого моста, командир эскадрона не утаил от бойцов ничего. Он так и сказал:
– Только учтите, товарищи, что там – верная смерть.
Страшные это были слова, но того молчаливого раздумья, которое в таких случаях невольно овладевает людьми, почти не было. Строй раздвинулся после этого оклика почти тотчас – вперед вышел Любенко.
– Я пойду, – сказал он, отстегивая шашку. И это было так решительно, что никто не посмел и заикнуться о его неподходящих летах.
Как взорвал мост перед носом врага конник Любенко, узнали лишь после того, как этот мост, уже обугленный, остался за спиной. К нему подкрался Любенко вброд, по шею в холодной воде. Это подтвердила его одежда, найденная где-то в прибрежных кустах. Кроме взрывчатки он не взял с собой ничего, даже фляжки со спиртом: видимо, о себе он уже не думал».
Комментарии к этой предельно сжатой новелле, уверен, не нужны. В ней Илья Чумак виден и как человек, и как писатель. В нашей литературной среде к нему относились по-разному. Одни не любили его, завидовали его таланту, другие уважали и ценили. Но главное было то, что его любили и уважали тысячи ставропольских читателей. Он знал Ставрополье, его людей как никто другой. И жаль, что его жизнь оказалась короткой. Многие планы, замыслы Ильи Васильевича оказались нереализованными. Но все равно он оставил заметный след в литературной жизни края, бесспорно вошел в когорту лучших писателей Северного Кавказа.
Вадим Чернов
// Ставроп. хронограф на 2002 год. – Ставрополь, 2002. – С. 131–135.
.jpg)