БОЕВОЙ ГЕНЕРАЛ В БОЕВОЕ ВРЕМЯ
Среди участников Кавказской войны XIX в. было хорошо известно имя генерала Ипполита Александровича Вревского, образ которого представлялся современникам как пример человека, занимающего в нужное время нужное место. Наделенный военными талантами, генерал усердно выполнял любые задачи, возлагаемые на него начальством, не задумываясь ни о характере военных действий, ни о негативных последствиях реализации силовой политики на Кавказе. И. А. Вревский выполнял свой долг так, как он его понимал, не щадя при этом ни подчиненных, ни своей собственной жизни. Эта черта стала заслугой единственного российского генерал-лейтенанта, павшего смертью храбрых на передовой линии Кавказской войны; эпизод его смерти представлялся сослуживцам достойным примером героизма и самопожертвования. Грянувшая вскоре Русско-турецкая война 1877 – 1878 гг. значительно сгладила образ боевого генерала, вытеснив его подвиг гораздо более значимыми для российского общественного мнения действиями его супруги – Юлии Петровны Вревской, связавшей свою гибель с помощью братьям-славянам, а не с карательными действиями внутренней войны, о которых многим хотелось поскорее забыть. Образ боевого генерала с каждым десятилетием все более тускнел, превращаясь в конечном итоге в достойный объект для иллюстрации идей марксистского историка Н. И. Покровского, не без иронии отмечавшего, что колониальные войны в силу своего характера обычно не порождают ни национальных героев, ни гениальных стратегов, ни общепризнанных талантов военной мысли. А вместе с тем реальный И. А. Вревский был далеко не однозначной фигурой.
Будущий герой Кавказской войны родился 5 апреля 1814 г. в Санкт-Петербурге. Он происходил из старинного русского аристократического рода – был незаконнорожденным сыном вице-канцлера, князя А. Б. Куракина от Ирины Васильевой. Двусмысленное положение ребенка наложило неизгладимый отпечаток на характер Вревского. С одной стороны, он не мог прямо претендовать на наследственное положение своего отца, однако даже внебрачное происхождение давало молодому человеку определенные права в сословном российском обществе. В возрасте 8 лет (в 1822 г.) ребенок был пожалован баронским титулом.
При поддержке отца И. А. Вревский получил прекрасное военное образование. Он был причислен к одной из привилегированных столичных гвардейских частей – лейб-гвардии Измайловскому полку, где формально числясь, учился в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров (будущем Николаевском кавалерийском училище). Здесь он познакомился с молодым М. Ю. Лермонтовым, связи с которым поддерживал до конца жизни великого поэта.
По завершении курса обучения в 1833 г. началась военная карьера Ипполита Александровича. Он был произведен в первый офицерский чин – прапорщика и переведен в другую привилегированную гвардейскую часть – лейб-гвардии Финляндский полк. Состоя в его штате, И. А. Вревский продолжал свою учебу, поступив в военную академию, а затем пройдя курс медицины в Дерптском университете. Обширные знания выгодно отличали молодого человека даже из круга блестящего столичного офицерства. В своих воспоминаниях декабрист А. П. Беляев писал, что Вревский «был одним из образованнейших и умнейших людей своего времени». Во время обучения Ипполит Александрович познакомился с идеями декабристов. Не участвуя в их движении (так как в 1825 г. ему было всего 11 лет), он тем не менее симпатизировал ссыльным, которых старался поддерживать, находясь на Кавказе.
По окончании академии в 1838 г. Вревский был зачислен в Генеральный штаб и направлен на Кавказ, где протекала вся его дальнейшая служба. Кавказ в это время был уже овеян своеобразной «военной романтикой». От пассивной обороны Линии российские военные перешли к широкой наступательной тактике и походы в горы привлекали на Кавказ всех искателей приключений.
Сразу же по прибытии на Кавказ молодой офицер участвовал в экспедиции генерала Н. Раевского, который, реализуя проект Николая I, в 1838 г. приступил к основанию укреплений на побережье Черного моря, объединенных в новую Береговую линию. Однако, на Правом фланге Линии Ипполит Александрович пробыл недолго и уже в этом же году был переведен на Северо-Восточный Кавказ, где сосредотачивались крупные воинские части для нанесения решительного удара по имамату Шамиля.
Весной 1839 г. И. А. Вревский участвовал в знаменитой экспедиции начальника Кавказской линии, генерала П. Х. Граббе в Северном и Нагорном Дагестане. Это была одна из самых масштабных экспедиций времен Кавказской войны, в ходе которой российский отряд из 6 тыс. человек начал военные действия со стороны крепости Внезапной, предполагая через общества Салатау и Гумбет продвинуться вглубь предгорий, а затем осадить резиденцию Шамиля в высокогорном ауле Ахульго. Подступы к резиденции Шамиля, среди которых ключевое положение занимал крупный аул Аргуани, были сильно укреплены горцами. Для штурма этого форпоста 30 мая 1839 г. был выделен отдельный отряд, в состав которого вошел И. А. Вревский. «Аргуани, – писал историк Кабардинского полка, – казались с первого взгляда совершенно неприступными: аул расположен на краю скалистого, почти отвесного обрыва, дорога высечена между утесами. Наружные сакли составляли сплошную стену с бойницами в несколько ярусов, над ними амфитеатром возвышались другие сакли, также каменные, с бойницами, плоскими крышами и башнями». Молодой офицер во время штурма аула проявил героизм, был ранен и не имел возможности участвовать в основном сражении экспедиции – штурме самого Ахульго. Тем не менее, после завершения экспедиции за проявленную храбрость Ипполит Александрович был произведен в чин капитана.
Во время затишья, наступившего в приграничье после падения резиденции Шамиля, И. А. Вревский обосновался в Ставрополе. Здесь в его доме осенью – зимой 1840–1841 гг. бывали декабристы и ссыльные А. А. Столыпин (Монго), С. В. Трубецкой, Л. С. Пушкин, Р. И. Дорохов, К. К. Ламберт, А. Н. Долгорукий, Н. И. Вольф, М. А. Назимов, Л. В. Россильон. Посетил офицера и М. Ю. Лермонтов, который в дальнейшем относился к Ипполиту Александровичу с большим уважением. По отзыву А. П. Беляева, «в приемах своих он был очень оригинален и несколько застенчив, что к нему удивительно как шло. Небольшого роста, брюнет, с проницательными карими глазами, правильными, несколько южными, чертами, как бы вкрадчивой поступью, он, тем не менее, был очень живого и веселого характера». Проживая в Ставрополе, И. А. Вревский, вероятно, близко сошелся с Петром Петровичем Варпаховским, на дочери которого он впоследствии женился.
Между тем, военные действия на Северо-Восточном Кавказе продолжались. Ошибочно полагая, что с сопротивлением мюридов после штурма Ахульго покончено, П. Х. Граббе решил провести в Чечне силовую акцию по разоружению горских аулов. Однако, вместо ожидаемых позитивных результатов мероприятие военных властей вызвало рост недовольства, которое вылилось в новую полосу горских волнений.
В 1840 г. И. А. Вревский участвовал в мелкомасштабных карательных экспедициях на Северо-Восточном Кавказе. Он находился в составе Чеченского отряда, который выступил из крепости Грозной, перешел через Качкалыковский хребет и наводил порядок в Малой Чечне. Затем с отрядом генерала А. В. Галафеева он 11 июня 1840 г. принимал участие в сражении при р. Валерик. Другим участником этого боя был поэт М. Ю. Лермонтов, описавший данное событие в стихах. Находясь в Чеченском отряде в следующем, 1841 г., Вревский активно действовал против мюридов Шамиля: он участвовал в атаке Хубарских высот, разорении местных аулов (Дылым и др.) В следующем, 1842 г., молодой офицер поступил в отряд полковника Фрейтага, затем с отрядом солдат был командирован в селение Ойсунгур для постройки в военных условиях передового российского укрепления. За удачно исполненное поручение он был награжден орденом Святого Станислава 2-й степени и произведен в звание подполковника.
С военными действиями на Левом фланге Линии оказалась связана и вся дальнейшая военная карьера Ипполита Александровича. 3 мая 1844 г. Вревский выступил с отрядом под начальством владикавказского коменданта, полковника Нестерова в Малую Чечню. В дальнейшем в отряде генерала Гурко он совершил поход к аулу Чах-Кери и принимал участие в работах по возведению нового передового укрепления – Воздвиженского. В 1845 г. Вревский с небольшим отрядом участвовал в делах в урочище Тамалде. В экспедициях в Чечне он отличался немалой личной отвагой и был награжден золотым оружием с надписью «За храбрость».
Боевые заслуги Ипполита Александровича, произведенного в чин полковника, вскоре были замечены начальством. В 1845 г. он был назначен командиром 78-го Навагинского пехотного полка, которым пробыл до 1850 г. К сожалению, этот полк, в отличие от других частей Кавказского корпуса, не имел собственной изданной истории, что позволяет нам говорить о деятельности И. А. Вревского на посту его командира лишь в самых общих чертах. Находясь со своим полком на Левом фланге Линии в течение пяти лет, офицер участвовал во многих приграничных стычках и крупных военных операциях в Чечне в самое тяжелое для российских военных время расцвета движения мюридизма. По воспоминаниям декабриста А. П. Беляева, «Вревский с самого начала не довольствовался одною штатною службой, и всегда в делах, по его собственному желанию, командовал батальоном и всегда старался вы-бирать самые почетные позиции по опасности. Как теперь смотрю на него в левой цепи в одной из горных экспедиций с Куринским батальоном, на огромной высоте, в страшном огне, прокладывавшим себе дорогу. Я восхищался его хладнокровием и мужеством. Невозмутимо спокойный, с коротеньким чубуком в зубах, он шел вперед, разрушая завалы и все преграды самой дикой природы. Однажды также один из батальонов его Навагинского полка вел оказию, в которой и он находился. На дороге он был окружен огромной партию горцев; бывшие тут в оказии, конечно, оробели, ожидая дурного исхода, но он хладнокровно проезжал от одного фаса к другому, распоряжался отчетливо и так успешно, что неприятель был отбит и «оказия» приведена благополучно». Косвенным свидетельством оценки кавказским начальством вклада Навагинского полка и его командира в защиту Линии от мюридов стало производство в 1849 г. И. А. Вревского в звание генерал-майора.
С этого времени карьера Вревского на Кавказе продолжалась на верховных командных и административных должностях. В 1850 г. он был назначен командиром 1-й бригады 19-й пехотной дивизии, а затем, в 1852 г., начальником Владикавказского военного округа. Центр Линии в это время стал одной из главных стратегических точек войны в силу установки Шамиля прорваться в Кабарду и через нее в Закубанье для организации на Кавказе единого антироссийского фронта. Находясь во Владикавказском округе, Вревский в течение 3-х лет организовывал оборону Центра Линии от набегов из Чечни. Здесь целиком проявились военные и организаторские таланты Вревского. По отзыву служившего под его началом офицера, «Барон Ипполит Александрович был человек образованный, умный, чрезвычайно энергичный, неутомимо деятельный, при том же достаточно знакомый с Кавказом и местными условиями… В промежутках письменных занятий и разъездов между Грозной и Владикавказом барон Вревский производил экспромтом довольно рискованные движения в Чечню, чтобы тревожить непокорное население, наносить ему возможный вред и не допускать укореняться убеждению в нашем бессилии, о чем Шамиль не переставал им твердить». За доблесть и распорядительность в организации горных экспедиций на этом театре войны генерал был снова награжден золотым оружием с бриллиантами и надписью «За храбрость», а 26 ноября 1853 г. ему был пожалован орден Святого Георгия 4-й степени.
В 1855 г. И. А. Вревский был назначен командиром 20-й пехотной дивизии и заведующим Левым флангом Кавказской линии. Перемещенный в следующем году на должность начальника Кавказской гренадерской дивизии, он в 1856 г. был произведен в звание генерал-лейтенанта. Вместе с тем, ценимый за свои военные знания руководством Кавказского наместничества и высшим начальством, Вревский не был «солдатским» генералом, вникавшим в условия жизни и службы своих подчиненных. Отмечая его ум, личную храбрость и обширные знания региональных условий, сослуживцы также говорили и об определенных недостатках характера боевого генерала, не дававших ему возможность получить общее признание. И. А. Вревский «к подчиненным относился как-то совершенно безучастно, даже с оттенком презрительности; он ни с кем не был груб, не шумел, не ругался, замечания делал вовсе не в какой-нибудь оскорбительной форме, а между тем не возбуждал к себе симпатии ни отдельных лиц, ни еще более – войск, к которым он обращался разве с редким форменным приветствием, не выказывая заботливости или участия, что солдатами тотчас подмечается и весьма основательно оценивается. Был ум, были познания, было достаточно энергии и силы воли, но не проявлялось чувства и тем вызывалось подозрение в крайнем эгоизме». Сослуживцы отмечали, что в своей частной жизни генерал отличался довольно тяжелым характером потомственного аристократа, очень «напоминавшего стародавнее барство». По словам лично знакомого с ним историка Кабардинского полка А. Л. Зиссермана, в своем доме во Владикавказе «у него была страсть окружать себя приживалами, арапченками, бульдогами, большой крепостной и некрепостной дворней, фаворитами и проч. Третировалась вся эта компания тоже чисто по старым барским преданиям: преимущества не оказывалось ни арапченку, ни бульдогу, ни приживальцу, ко всем одинаково презрительное отношение». О личности И. А. Вревского свидетельствует и тот факт, что он имел трех внебрачных детей – Павла, Николая и Марию, носивших фамилию Терских. В 1856 г. И. А. Вревский в 44-летнем возрасте заключил брак с молодой, 16-летней Юлией Петровной Варпаховской, «сиявшей молодостью, красотой, образованием и всеми качествами, способными вызвать полнейшую симпатию. С тех пор домашняя обстановка отчасти изменилась, многие личности куда-то скрылись, и сам барон стал как будто мягче и приветливее». Вскоре после женитьбы последовало назначение И. А. Вревского на новый тяжелый участок Кавказской войны.
Новым местом службы Ипполита Александровича стала Лезгинская кордонная линия, созданная в Закавказье для защиты границ Грузии от набегов из высокогорных обществ Дагестана. Обстановка на ней особенно осложнилась к середине 50-х гг. XIX в. после того, как, воспользовавшись отвлечением российских сил на борьбу с Турцией и началом Крымской войны, Шамиль дважды наносил удары по Закавказью. Слабые пограничные укрепления Лезгинской кордонной линии не спасали регион от погромов, что требовало не только перебрасывать в Грузию дополнительные войска, но и срочно искать талантливого военного администратора, имевшего опыт в горной войне. Зная организаторские таланты Ипполита Александровича, который в 1845 г. в чине полковника Генерального штаба побывал на этом театре военных действий, кавказское начальство в 1856 г. назначило его начальником Лезгинской кордонной линии и одновременно начальником гренадерской Кавказской дивизии, размещенной на ней.
Ко времени прибытия И. А. Вревского в Закавказье в высшем командном составе Кавказского корпуса произошли значительные изменения. В 1856 г. на Кавказ прибыл новый наместник – «старый кавказец» А. И. Барятинский, хорошо знавший условия и методы ведения Кавказской войны. Кавказский армейский корпус был перевооружен винтовками нового образца и преобразован в Кавказскую армию, а сам наместник, используя весь предшествующий опыт войны с имаматом, начал готовить так называемое «концентрическое наступление», планируя нанести удар по Шамилю одновременно с трех сторон: из Чечни, Дагестана и с Лезгинской линии. В рамках этого плана начальство возлагало большие надежды на И. А. Вревского, которому, по оценке сослуживцев, «еще много оставалось чего сделать, чтобы, с одной стороны, предупреждать набеги, подобно предпринятым Шамилем в 1853 и 1854 годах, а с другой – облегчить Лезгинскому отряду наступательные движения в горы для более активному содействию нашим действиям со стороны Чечни».
В декабре 1856 г. император Александр II лично утвердил представленный ему А. И. Барятинским план военной кампании по ликвидации имамата. По нему на Лезгинской линии Ипполиту Александровичу предписывался четкий сценарий действий. В осенние и зимние месяцы он должен был исправить разрушенные российские укрепления, организовать транспортные коммуникации как между ними в предгорьях, так и вглубь Нагорного Дагестана. Летом И. А. Вревскому следовало «предпринять усиленные действия в горах» – в непокорных обществах с целью отвлечения внимания Шамиля от действий основных российских сил в Малой Чечне.
В сентябре 1856 г. Вревский начал реализовывать стратегический план командования. После проведения серии строительных работ в июле 1857 г. началась его первая экспедиция через горы Кавказского хребта в непокорное Дидойское общество Нагорного Дагестана. Войска генерала с боем взяли и сожгли аул Хупро (известный на российской стороне как центр грабительских набегов в Закавказье), а затем, проложив к нему просеку, обеспечили дальнейшее наступление войск вглубь Нагорного Дагестана. Судьбу непокорного аула вскоре разделили и его соседи: аулы Инухо, Кударо и др., для истребления которых И. А. Вревский разбил свой отряд на несколько колонн. Выполнив свою задачу и «очистив всю нагорную полосу от Капучи до Тушетии», войска организованно отошли на Лезгинскую линию. «В этом прекрасном деле, – писал в реляции Ипполит Александрович, – еще раз можно было убедиться в пользе нарезных винтовок, действие которых постоянно удерживало неприятеля в отдалении». Наступательные действия Лезгинского отряда положили прочное начало дальнейшим военным мероприятиям. «Войска, – писал Вревский, – постоянно показывали собой пример всех добродетелей и доблестей воинских. Они безропотно несли все труды и лишения. Каждая встреча с неприятелем была увенчана полным успехом при ничтожной потере… Нарезное оружие во многих делах облегчало подступы к неприятельским неприступным твердыням. Большая половина Дидойского общества почувствовала силу нашего стрелкового огня, соединенного с решительными атаками ротных колонн. Не много помог дидойцам Кази-Магома, прибывший с 15 наибами Чечни и Дагестана». Командование Кавказской армии оказалось очень довольным результатами действий генерала, а Александр II, прочитав доставленный ему журнал военных действий Лезгинского отряда, повелел «объявить монаршее благоволение» и наградить всех отличившихся в экспедиции. Так Ипполит Александрович в третий раз получил наградное оружие с надписью «За храбрость».
Как начальнику Линии командование поставило ему задачу в следующем году продолжать натиск на имамат со стороны Грузии. Под его начальством были собраны внушительные силы: 27 батальонов пехоты, 7 эскадронов кавалерии, 32 орудия, а также 37 сотен казаков и местной милиции. Из них был сформирован новый Лезгинский отряд для нанесения удара по следующим за Дидо непокорным обществам Нагорного Дагестана (Анцуху и Анкратлю). Общества, по которым готовился удар, находились у истоков Аварского Койсу – в глубине неподконтрольной России территории и считались одними из наиболее географически недоступных. «Сюда, – писали российские военные, – не решался проникнуть ни один из восточных завоевателей (арабы, монголы, турки и персы), Надир-Шах и шах Аббас, которые бывали во всех соседних обществах. И русские в Анцухе являлись в первый раз…».
Боевая романтика Кавказской войны привлекала в регион многих искателей приключений. В 1858 г. И. А. Вревский познакомился со знаменитым художником-баталистом Т. Горшельтом, который добровольно приехал на Кавказ и был причислен к штабу командующего Лезгинской линией в качестве волонтера. В этом же году художник участвовал в экспедициях И. А. Вревского, которые получили отражение не только в литературной, но и изобразительной формах.
Как отмечает историк Эриванского полка, И. А. Вревский организовал трудную военную операцию по хорошо зарекомендовавшей себя стратегической схеме. Он первоначально выслал две передовые колонны для прокладки дорог через ближайшие, уже мирные, дагестанские общества вглубь Нагорной полосы, а затем, подведя по ним свои войска, 24 июня 1858 г. начал основную экспедицию вглубь имамата.
Первоначально военные действия развивались успешно. Войска Лезгинского отряда настолько блестяще уничтожили мюридов, разорив около 40 непокорных аулов в обществах Анцух и Капучи, что Александр II потребовал в очередной раз «объявить монаршее благоволение генерал-лейтенанту, барону Вревскому». Однако, движение российских воинских колонн вглубь Нагорного Дагестана вскоре замедлилось.
Для того, чтобы закрепить успех наступления в Нагорном Дагестане, требовалось взять штурмом сильно укрепленный аул Китури, который по официальной военной сводке «служил постоянным сборищем скопищ горцев, грабивших и разорявших Кахетию». Однако, аул оказался слишком хорошо укреплен и войска несколько раз безуспешно пытались к нему подступиться. 20 августа 1858 г. Вревский решил лично возглавить штурм аула, заявив своему штабу, что «надо доказать горцам, что если русские начали штурм, то не отступят, не взявши аула, хотя бы то и стоило больших жертв». Следующий штурм аула оказался для генерала роковым. Его ход был детально описан очевидцем события, художником Т. Горшельтом в своем дневнике, который был впоследствии опубликован на страницах газеты «Кавказ». «Вдруг барон Вревский выхватил шашку и со словом «марш» ринулся вперед, – описывал штурм очевидец событий. – «Ура!» подхватили офицеры, «Ура!» еще громче закричали солдаты, забили барабаны и колонна темным потоком хлынула вниз… Из черной массы аула брызнуло опять шипящим, оглушительным огненным дождем… Почти на полдороге упал генерал Вревский, раненный в щиколотку; когда же неразлучно бывший при нем казак приподнял его, вторая пуля раздробила ему левое плечо. Люди все падали. Солдатам, однако, удалось проникнуть вглубь аула… Сакли были зажжены и фанатические защитники погибли под их развалинами. Здесь насчитано до 300 тел… [Солдаты] стали спускаться к речке, многие смешались с толпой раненых, которых вели и тащили вверх целыми массами. Между ними шел и генерал, опираясь на своего казака; он был бледен, но еще бодро держал голову; растерянно смотрели на него солдаты, но он принудил себя улыбнуться и сказал: «Ничего, ребята, пустяки: они меня только поцарапали немного». Рана, однако, оказалась для И. А. Вревского смертельной. Он был перевезен в Грузию, в г. Телави, где 29 августа скончался на руках у своей жены. Сослуживцы отмечали, что ранение Вревского стало «…чуть ли не единственным примером в Кавказской войне смерти в бою генерал-лейтенанта».
Ипполит Александрович завещал похоронить себя рядом с братом Павлом в Успенском монастыре в Крыму или во Владикавказе около храма, сооруженного на его средства. Однако однополчане и грузинская знать уговорили Юлию Петровну похоронить тело боевого генерала в Телави, где на его могиле установили памятник из чугуна с решеткой, заказанной в Париже. Кроме того, по просьбе Ю. П. Вревской художник-баталист Т. Горшельт оформил свои путевые зарисовки, сделанные в ходе экспедиции, в две известные картины: «Штурм аула Китури на Лезгинской линии, во время которого был смертельно ранен генерал Ипполит Вревский» и «Перенесение раненого генерала Вревского на Лезгинской линии».
После смерти мужа Юлия Петровна с приемными детьми переехала в Тифлис и стала хлопотать о присвоении незаконнорожденным детям фамилии отца. Александр II откликнулся на ее просьбу: потомки Вревского были приняты в привилегированные учебные заведения и получили право наследовать земли Баталпашинского округа, которыми был награжден Ипполит Александрович. Сама Юлия Петровна была приглашена ко двору, получила место фрейлины императрицы Марии Александровны. После того как Россия 12 апреля 1877 г. объявила войну Турции, баронесса Вревская неожиданно для всех вступила в ряды добровольцев, неравнодушных к беде братьев-славян.
Подводя итог, следует отметить, что И. А. Вревский со всеми его достоинствами и недостатками являлся военным аристократом своего времени. Он был, по словам знавшего его лично А. Л. Зиссермана, историка Кабардинского пехотного полка, «щедрый, даже почти расточительный, гостеприимный, не особенно строгий или придирчивый, ничьей симпатии не приобретший… Мне не случалось встречать или даже слышать о его врагах в высших служебных сферах, но точно также не слышал я и о его друзьях или поклонниках».
Д. С. Ткаченко
// Ставропольский хронограф на 2014 год. – Ставрополь, 2014. – С. 71–79.
.jpg)