Был и автоматчиком и снайпером

четверг, 16 апреля, 2020 - 16:00

Жители Большой Кугульты, относящейся в те годы к Дмитриевскому району, узнали о начале войны на второй день. Телефонов, впрочем, как и радио, на хуторе не было, а почту привозили на лошадке из Подлесного только во второй половине дня. Днём на улицах царило безмолвие - весь взрослый люд работал в поле, отправляясь туда с восходом солнца и возвращаясь назад с наступлением сумерек на повозках и с песнями.

Так было до 23 июня. Война нарушила привычный уклад сельской жизни, и люди вмиг стали какими-то другими, более серьёзными.

К концу дня я зашёл в хату. Отец сидел на лавке, низко опустив голову и поддерживая её двумя руками. На полу лежала свернутая пополам газета. На первой странице в заголовке какой-то статьи крупными буквами было набрано слово «ВОЙНА».   До моего сознания значение этого слова вначале как-то не дошло, только появилось ощущение тревоги.

Вечером 23 июня меня вызвали в контору колхоза и вручили пакет, чтобы я верхом срочно доставил его в райвоенкомат с. Тахта - райцентр Дмитриевского района, что я выполнил. А на рассвете 24 июня уже в райвоенкомате мне вручили другой пакет, который я должен был доставить в свой колхоз.

Помню, что вскоре после моего возвращения возле конторы состоялся митинг, а потом начались сборы и мобилизация на фронт. На митинге выступающие говорили, что война продлится недолго, что Германия – небольшая страна по сравнению с СССР, и что «германца шапками закидают»…

Мобилизации на фронт подлежали все, кто ранее служил в армии. Кроме того, из колхоза были мобилизированы и три машины – две полуторки и одна «ЗИС-5». С нашего хутора тогда ушли на фронт 65 человек. Вернулись домой только 31.

Но тогда ещё никто не знал, какая судьба выпадет каждому на фронтовых дорогах. Шла война. С фронта приходили тревожные вести.

В июле 1942-го началась эвакуация: вглубь страны переправляли скот, сельскохозяйственную технику. По желанию эвакуировались и колхозники. Призывникам же 1924 года рождения эвакуироваться не разрешили – все ждали повестки из райвоенкомата. Но так и не дождались.

9 августа 1942 года в хуторе Б. Кугульта появилась немецкая мотопехота, около трёх десятков единиц.

172 дня хозяйничали немецкие оккупанты на нашей земле, пока 23 января 1943 года со стороны Подлесного их не вышибли советские танки.

Встретив своих освободителей, хуторяне проводили на фронт ещё одну группу парней. 26 января вслед за наступающими частями ушли на фронт Василий Павлович Бережной, Андрей Илларионович Глущенко, Константин Миронович Лось, Григорий Петрович Мараховский, Иван Дмитриевич Матыченко, Василий Тимофеевич и Павел Тимофеевич Одинцовы. Василий Васильевич Перкун, Павел Васильевич Панченко, Владимир Григорьевич Стародым. В составе 50-го запасного полка, пешком вслед за фронтом, необученные военному делу и безоружные, мы протопали от села  Красногвардейского и до Азова.

Позднее из нашего 50-го запасного формировалось пополнение в действующие части. Братья Одинцовы и Гриша Мараховский попали в связисты.

Меня же сначала командование хотело направить в музвзвод, прознав от моих земляков, что до войны я играл на трубе в составе духового оркестра Дмитриевской МТС, но я отказался. Хотелось поскорее попасть на передовую. В Азове, уже при повторном отборе, меня зачислили автоматчиком в 869 стрелковый полк 271-й стрелковой дивизии. Во втором эшелоне обороны нас, безусых бойцов, обучали военному делу, что называется настоящим образом. Может быть, именно благодаря этой солдатской науке, постигаемой тогда на каждодневных учениях под командованием нашего ротного, старшего лейтенанта Мигуленко, многие из нас довоевали до победы, и вернулись домой живыми. О моей героической юности мне напоминают боевые награды – орден Славы III степени, орден Отечественной войны I степени, медаль «За победу над Германией».

Боевое крещение я принял 17 июля 1943 года на реке Миус, близ населённого пункта Берестово. За три дня ожесточённых боёв мы тогда продвинулись всего на 5 километров и, неся значительные потери, прочно закрепились на линии обороны, где удерживали её до 19 августа.

В наступательных боях 13 сентября я был ранен, а после лечения в госпитале участвовал в боях за Керчь, но теперь уже как снайпер. Позднее ещё трижды меня доставали то вражеская пуля, то осколок, но судьба оказалась благосклонной. После третьего ранения и лечения в крымских госпиталях вернуться в родную роту мне уже было не суждено.

Из воспоминаний участника Великой Отечественной войны Егора Захаровича Кинаш, с. Подлесное