Каждый весной, когда зацветает сирень, и вся земля цветёт и благоухает, при приближении даты 9 Мая в моей памяти возникает образ моего деда, Агеева Ивана Алексеевича.
Лицо войны он увидел рано утром 22 июня 1941 года, в числе самых первых. 15 октября 1940 года вместе с другими левокумчанами он был призван в ряды Красной Армии, попал в Берез-Картуз, служил в 4-й армии 42 дивизии 455 стрелкового полка, в 3-й пулеметной роте, 3-м батальоне. В марте 1941 года его часть перевели в Брестскую крепость, которая приняла на себя первый удар войны.
Совестно в этом признаваться, но тогда, в детстве, мне не интересно было слушать рассказы про ужасы войны, потому что казалось мне, в моём глупом розовом детстве, что огненная птица войны, хоть и задела в полёте крылом своим семью нашу, но всё же улетела навсегда. Верила я, что подобной трагедии никогда не испытает наша страна, и желала, чтобы все люди мира жили в мире. Да и дед мой не был любителем задушевных бесед о войне, о сражениях, любое напоминание о событиях Великой Отечественной войны, даже увиденное по телевизору, терзало его душу настолько, что слезы, помимо его воли, выступали на его глазах.
По воспоминаниям моего деда, они, ничего не подозревающие солдаты, отдыхали в гарнизоне. И вдруг – взрывы! В чем были (прямо в нижнем белье) выскочили во двор Цитадели. А там – дым пожарищ, стоны и крики раненых, плач женщин и детей. Словно застонала сама земля! Еще не рассвело, и белым пятном по двору металась молодая лошадь. От воронки к воронке перебегала она с испуганным ржанием, словно спрашивая людей: «Что же это?» А люди тогда еще не знали, что это – война!
Пусть дед мой мало говорил о войне, но все мы видели, насколько дорога и близка его сердцу была эта непокоренная крепость, И с самого детства меня поражал один факт – дед ни разу не сказал, чтобы кто-то запаниковал, чтобы добровольно пошел сдаваться в плен. Фашисты при агитации обещали сохранить жизнь, но ни один из защитников не сложил своего оружия, и даже, будучи раненными, оборонявшиеся стояли насмерть до последней капли крови.
Крепость держится. Крепость борется! Крепость будет сражаться, будучи в глубоком тылу врага, до последней капли крови, в то время, когда фашисты будут у Смоленска, под Киевом, под Ленинградом… Днем бойцы будут прятаться в подземных переходах, ночью снова вести бой. 15 июля днем через Холмские ворота проходит около полусотни гитлеровцев. И вдруг из бойницы башни неизвестный боец прыгает вниз со связкой гранат… До двадцатых чисел июля сражались последние защитники. Нет, не сдалась, не пала крепость, она просто истекла кровью…
Весь ужас плена, боль, голод, побои и побеги – довелось пройти моему деду. При захвате в плен немцы вывихнули ему правую руку. Она, словно плеть, висела вдоль тела и ужасно болела. Голодных, изможденных русских солдат гнали в плен отрядами. В таком отряде деду встретился один человек, который помог поставить сустав на место, и рука постепенно перестала болеть, ею можно было двигать. До последних дней дед сокрушался о том, что не спросил имя этого человека. Он не знает, был ли он врачом или просто знал народные приёмы, но в тот момент он не смог его отблагодарить, а после войны – за незнанием имени – не смог найти его местонахождение, и даже не знал, остался ли он жив?...
Из этого лагеря дед бежал – и опять безуспешно. За попытку побега был наказан голодом на 4 дня. Какая сила помогала ему держаться? Может быть, злость на фашистов и желание отомстить за Родину, за своих погибших товарищей, может, переживания за жену и родившегося ребенка, может быть, что-то иное, но все ужасы он перенёс и очень не любил их вспоминать.
Бежал дед в апреле месяце 1945 года. В окрестностях города Штакарау он встречает восьмую русскую армию… Разве можно словами выразить радость и восторг?
Дед мой крайне редко возмущался чем-нибудь, но был один случай, когда его возмущению не было предела.
…Однажды, уже после войны, в начале 1980-х годов, дед смотрел какой-то фильм по телевизору. Фильм был о войне, там показывали плен. На глазах деда блестели слёзы. Видимо, вспоминалось пережитое… И там показали, что якобы в плену военнопленные создавали свой творческий кружок, самодеятельность… Дед со злостью выключил телевизор. «Какая там самодеятельность?! – возмущался он. – Какие песни, да мы там еле ноги передвигали. Все мысли были о еде, потому что голод страшный, и о том, как сбежать!»
Сравнительно мало пожил дед после войны, умер он осенью 1985 года, всего лишь на 40 лет пережив радостную дату Великой Победы…
О них, о героях Брестской крепости, написаны стихи и песни, романы и повести. Об их массовом подвиге слагают легенды. Сейчас там – мемориальный комплекс. Залы музеев подробно рассказывают о каждой минуте первых дней войны, об именах героев и простых солдат, защищавших русскую землю. В зале, посвященном 445-му артиллерийскому полку, есть фотография родного мне человека, моего деда – Агеева Ивана Алексеевича. Даты жизни – 21.01.1921 – 07.10.1985…
Записано внучкой Денисенко Светланой Владимировной
.jpg)